Очень интересным фактом остаётся то, что значение воспроизводимых человеком звуков для всех языков мира остаётся одинаковым. Удивление во многих языках выражается междометием «А». Отрицающее, сомневающееся е стоит в центре слова «нет». Здесь действовал и тот самый постулат непосредственности, под влиянием которого даже при отсутствии явных связей и подобий человек склонен видеть в звуковом образе слова нечто соответствующее обозначаемому им предмету. Но главное заключалось все-таки в реальном, рассредоточенном в массе слов соответствии, которое не может не ощущаться человеком, особенно если слух его настроен на смысловую оценку звучностей, как это и было у А. Рембо, М. Цветаевой, А. Белого.
Приспособление речи человека к звукам природы, артикуляционно-моторная аналогия
Статистические данные фоносемантических экспериментов подтверждают факт связи. Вот, например, цветовые определения гласных: а — ярко-красный, о — яркий светло-желтый или белый, и — светло-синий, е — светлый желто-зеленый, у — темный сине-зеленый, ы — тусклый темно-коричневый или черный. А ведь у А. Белого гласные е и и получили точно такую же характеристику!
Но в чем же реальная основа качественных соответствий? Здесь, во-первых, огромную роль играет общебиологический опыт, благодаря которому все низкие, ритмически-рваные, грохочущие звуки издревле относятся к пугающим, страшным, опасным явлениям (гром, грохот обвала и т. п.), а все высокие, плавные, тихие, напротив,— к приятным, безопасным. И человеку эта связь передается по эстафете из глубины глубин — «…звук речи — есть память о памяти»,— говорит А. Белый. Речь человека лишь как бы приспособила до него осмысленные звуки к системе языка. То же утверждает Р. Юссон: «Звуки гласных… видимо, формировались посредством подражания и приспособления к звукам природы, которые лучше всего воспринимались слухом».
Во-вторых, существенна и артикуляционно-моторная аналогия. «Жест руки наш безрукий язык подглядел; и повторил его звуками». Поэт прав, артикуляционный аппарат оказывается микрокосмосом, подобием мира, где язык — почва, а нёбо — небо или свод. Не случайны и лингвистические термины, относящиеся к нёбу,— свод, палатализация.
Не менее важными, наконец, можно считать и собственные характерные для человека особенности тембра голоса, которые накладывают свою печать на языковую систему фонем.
Через сетку фонетических сенсорных эталонов человек начинает уже несколько иначе оценивать весь звуковой мир. С другой же стороны, эта сетка трансформирует проявления голосовой индивидуальности, в чем-то нивелируя ее, но вместе с тем добавляя к ней характеристичность чисто произносительную. Однако еще более важным оказывается здесь расширение тембрового диапазона голоса, ибо активные артикуляционные движения, меняющие настройку надсвязочного резонатора, а также сложные ритмические модуляции, например в звуках р, и, ё, ю, я, приводят к заметным модификациям акустической картины голоса. Голос в речи, таким образом, получает возможность наряду с выражением внутреннего отображать и внешнее, но, что еще более существенно, также уподоблять одно другому, что и осуществляется с помощью артикуляции и дыхания. Отношение «голос — звуковая среда», за которым стоит отношение «человек — мир», множится как в системе зеркал, служит основой антропоморфизма и метафоричности.
