О многозначности этого слова в русском языке свидетельствуют, например, выражения: повышать тон, задавать тон, попасть в тон, в светлых тонах, враждебный тон, тон — тон — полутон… Картина усложняется тем, что, будучи греческим по происхождению, слово обросло массой вариантов и форм и в других европейских языках. Достаточно сказать, что с ним связано слово «фон» и образованные от последнего фонетика, фонология, а также фонация, фонизм, бытующие в музыковедческой практике. Через итальянское виопо (и вопаге) значения ветвятся еще дальше и развиваются в самых разных направлениях. Скрытое родство с ним ощутимо в таких русских словах, как звон, звонкий, а также в ряде музыкальных терминов — соната, сонорный, сонористика.
Нередко слово «тон» наделяется тем же значением, что и слово «звук», и мы уже пользовались их эквивалентностью в предыдущем разделе. И действительно, тон — это всегда звук, хотя за пределами музыки тон может относиться к характеристике зрительных впечатлений (от одежды, свето-цветового оформления, колорита картины ит. п.). Впрочем, выражения типа «в мягких тонах» вполне применимы и к тембровым или регистровым особенностям звучания. Вообще же, в зависимости от контекста, слово может выделять разные свойства. Повышать тон — значит, поднимая высоту звука, делать его более громким. Относясь исключительно к речи, это выражение подчеркивает эмоционально-динамический уровень, недопустимый этически. При определениях типа «мягкий», «темный», «флейтовый» слово связывается с тембром. Чаще же музыканты акцентируют в нем значение, ориентированное на высоту звука.
Таким образом, слово «тон», способное обозначать то громкость, то тембр, то высоту, оказывается в известном смысле более узким в каждом из этих случаев по сравнению со словом «звук» и помогает выделять то или иное свойство звука в его описаниях.
Но если тон — всегда звук, то далеко не каждый звук может быть назван тоном. Таковым, во-первых, считается звук, обладающий прежде всего определенной высотой, заметной для слуха и воспринимаемой так, что все остальное — громкость, тембр, длительность, пространственная локализация — оказывается подчиненным. С тоном как звуком определенной высоты в теории музыки связано деление звуков на тоны и шумы, то есть на имеющие ясную высоту и не имеющие ее.
Во-вторых, тоном звук будет лишь в том случае, если он длится достаточное время и является на этом протяжении вполне стабильным — в такой мере, что слух успевает оценить и зафиксировать высотную характеристику. Впрочем, стабильность звука проявляется также и в тембре, что, кстати, и позволяет использовать слово «тон» для обозначения краски, колорита.
Здесь невозможно не отвлечься и не упомянуть одной из проблем генезиса и специфики музыки и поэзии. Ведь именно стабильность звука, требующая от человека сосредоточения голоса и слухового внимания, и явилась где-то в глубинах времен первоистоком эстетического освоения тембра и высоты в этих вначале нераздельных звуковых искусствах. Гипотеза о постепенном размежевании поэзии как музыки тембров и музыки как поэзии тонов, конечно, не исчерпывает собой картины исторического взаимодействия двух муз — сестер (даже если рассматривать ее только с позиций звуковой их специфики), и все же она представляется не только красивой, но и верной в самой своей основе.
