Существуют также расхождения и в характеристиках звуковысотной структуры. В акустическом аспекте музыкальный звук есть некая совокупность простых тонов, отграниченных друг от друга по частоте колебаний, причем эти частичные тоны выявляются и математически и реально с помощью особых устройств. Для слушателя же комплекс обертонов в органных микстурах, даже пространственно раздельных, предстает как гармоничное единство, хотя при особой тренировке и направленности внимания в сложном звуке слух может выделять обертоны, что, однако, не уничтожает эффекта целостности и слитности.
Кроме того, мир слышимых звуков отличается от физического множества механических колебательных процессов ограниченностью высотного и громкостного диапазонов. Оба они, тщательно исследованные акустиками, соединены в известной диаграмме, приводимой в разных вариантах в книгах по акустикею.
Поскольку для физической акустики границы диапазона слышимых человеком звуков не имеют особого значения, постольку она включает в свою орбиту изучение ультразвуков и инфразвуков. Вероятно, с субъективной психологической точки зрения, здесь правильнее было бы говорить о сверхбыстрых и сверхмедленных колебательных процессах. Ведь ультразвуки для человека не есть звуки, хотя он может мысленно представить себя дельфином, ночной бабочкой, вампиром — одним из тех живых существ, органы слуха которых фиксируют колебания ультразвуковой частоты. Еще сложнее с инфразвуками. При снижении высоты уже в субконтрок-таве звук как сплошное, гладкое течение слухового ощущения постепенно переходит в вибрационно-ритмическую пульсацию, и чем ниже, тем более колебательный процесс распадается на отдельные толчки. На звуке до субконтроктавы — при 16 колебаниях в секунду — звук оценивается одновременно и как сплошной и как дробный, трепещущий. По мере дальнейшего снижения частоты импульсы отделяются друг от друга, но становятся все тише, пока наконец не исчезают совсем из слухового поля, хотя объективно интенсивность колебаний остается высокой. Это не значит, что прекращается их воздействие на человека — не только физическое, но и физиологическое и психическое. Известный советский изобретатель Л. С. Темен рассказывал автору об опытах с инфразвуками, вводимыми в оркестровое звучание с целью особого эффекта. Появление их создавало у слушателей безотчетное ощущение чего-то гигантского, страшного, тревожного. Близкие к инфразвуковым частоты в органных регистрах обеспечивают в немалой степени впечатление величественного звучания. Однако собственно инфразвуки улавливаются уже не слухом (как это, по-видимому, происходит у медуз, для которых такие частоты являются предвестником шторма), а вибрационным чувством, иначе говоря, с субъективной точки зрения они и не являются звуками.
Аналогичным образом выходит физическая акустика и физическое определение звука и за пределы доступного человеческому слуху диапазона интенсивностей. Она переступает так называемый болевой порог, за которым вместо звукового ощущения появляется боль, и порог слышимости, за которым начинается царство сверхтихих беззвучных звуков. Да-да, акустика продолжает считать их звуками, поскольку они обладают всеми свойствами звуковых колебаний: интенсивностью, частотой, особенностями распространения волн и т. д. Общность самых различных механических колебаний послужила основой для постепенного расширения поля акустических изысканий. Кроме того, акустика все теснее смыкалась с общей теорией колебаний, в сферу которой наряду с механическими входят также электрические, электромагнитные, гравитационные волны. Немалую роль сыграла тут электроакустика, перешагнувшая за изначально твердые границы механических колебаний упругих тел и обратившаяся к электромагнитным волнам и к законам перехода из одной формы движения в другую.
Ныне никого не удивит утверждение, что камертон, помещенный в вакуум, звучит, хотя музыкант все-таки пожмет плечами — звука-то нет, лишь колебания камертонной вилки видны на глаз как расширение, размывание ее очертаний. Никого не удивит и использование акустических методов далеко за пределами акустики в узком буквальном смысле. Можно, например, путем разложения в ряд Фурье выделять «обертоны» из годового графика температуры на Земле, коль скоро он отражает колебательный процесс ее вращения вокруг Солнца!
Какой же вывод из всего этого мы должны сделать в отношении слова «звук» ? Пока что лишь один, притом самый общий. Слово это на нашем сайте будет полностью соответствовать той наивной практике, согласно которой все, что не воспринимается ухом, звуком не является. Мы ограничиваем мир звуков, окружающих музыку и используемых в ней, тем психофизиологическим пространством, которое вмещается между болевым порогом и порогом слышимости, между звуками субконтроктавы и начала седьмой октавы, где расположены последние еще слышимые нами обертоны.
